Преобразование европейских городов —
У истоков архитектурного возрождения Рима стоял гениальный Микеланджело Буонарроти (1475—1564), творческая деятельность которого составила целую эпоху в развитии скульптуры, живописи, архитектуры и градостроительства. Он автор проекта реконструкции главной площади Рима — площади Капитолия на вершине Капитолийского холма. В пространственном решении площади сразу несколько открытий. Во-первых, четко обозначенная симметрия городской площади, во-вторых, отсутствие периметральной обстройки площади, в-третьих, новая трактовка скульптурного монумента как самостоятельного элемента архитектурной композиции (статуя Марка Аврелия, II в. до н.э.). Это последнее нововведение оказалось самым важным. Им воспользовался ученик Микеланджело Доменико Фонтана (1543—1607). Он занимался прокладкой прямолинейных дорог в Риме, осуществил знаменитое Римское трехлучие и установил несколько обелисков на перекрестках улиц. Доменико Фонтана по праву считается одним из выдающихся градостроителей прошлого, создавших в натуре целое градостроительное направление. Благодаря ему улица перестала быть просто проезжей дорогой, а превратилась в архитектурно оформленную перспективу, имеющую четко фиксированные начало и конец. Площадь перестала быть просто незастроенным местом, она стала архитектурно решенным фокусом пересечения нескольких сходящихся улиц, фиксирующим на себе их осевые перспективы.
В конце XVI — в начале XVII в. сформировались основные эстетические принципы искусства барокко. Барокко — это архитектурный стиль с необычайно богатой пластикой форм, обилием и причудливостью архитектурного декора. Барокко привнесло в градостроительное искусство пластическую трактовку архитектурных объемов, мастерство создания законченных городских перспектив, а главное, установило пространственную иерархию улиц и площадей. Все это дополняет картину новых градостроительных начинаний — создания крупномасштабных, торжественных, пышных объемно-пространственных композиций.
Огромную роль в развитии пространственного мышления сыграли гравюры Дж.Б. Пиранези (1720—1778) и план Рима 1748 г., получивший в истории градостроительства имя авторов отца и сына Нолли. Пиранези всю жизнь работал над изображением ансамблей «вечного города», помещая руины античного Рима в обстановку современного ему города. На плане Нолли наравне с точными планами улиц и площадей было изображено внутреннее пространство храмов, дворцов и даже жилых домов. План показывал единство городского пространства, которому придавалось самостоятельное значение. Таким образом проблема архитектурного решения городского пространства заняла прочное место в градостроительстве Италии.
Теоретические взгляды Палладио на архитектуру как на одно из искусств, подражающих природе, имели большое влияние на развитие градостроительной мысли в Англии. Традиционно английские зодчие считали, что архитектурные сооружения должны составлять с окружающей природной средой нерасторжимое функциональное и художественное единство.
Английские города развивались быстрее и интенсивнее городов в других странах Западной Европы. После так называемой Славной революции 1688—1689 гг., окончательно уничтожившей в Англии королевский абсолютизм, произошла ликвидация общинных земель, и обезземеливание крестьян привело к сильным миграционным процессам. Бывшие крестьяне потянулись в те города, в которых начало развиваться мануфактурное производство.
В этот период расширяются международные торговые связи с различными странами: Индией, Китаем и Испанскими колониями, что сказалось на росте многих европейских портовых городов.
Города росли быстрыми темпами без каких-либо существенных градостроительных ограничений и регулирующих мероприятий. Традиционная средневековая планировка продолжала свое развитие в совершенно новых территориальных масштабах. Хотя в планировке новой застройки главенствовала регулярность, она не входила в композиционный конфликт с нерегулярной средневековой застройкой. Здесь широко применялся градостроительный метод Палладио, который заключался в сохранении живописного начертания средневековых улиц, в умелом композиционном размещении жилых и общественных зданий в городской среде, в организации по мере необходимости регулярно спланированных открытых пространств. Внедрение этих идей в английское зодчество выпало на долю крупнейшего английского архитектора первой половины XVII в. Иниго Джонса, который был не только прекрасным практиком, но и ведущим теоретиком своего времени.
В XVIII в. в Англии в области садово- паркового проектирования палладианство достигло расцвета: строгая лаконичная архитектура загородных усадеб естественно вписывалась в живописную ландшафтную среду.
Французское градостроительство эпохи Возрождения находилось под большим влиянием крупнейшего французского математика и философа Рене Декарта (1596—1650). Хотя Декарт специально не занимался проблемами градостроительства, его математические рассуждения легко приложимы и к области планировки городских территорий (если иметь в виду города XVII в.). Математический подход придал французскому градостроительству планиметрический (двухмерный) характер, который создал в жилой застройке своеобразный культ «красных линий» и жесткой решетки улиц, а в дворцовой композиции — ковровый геометрический орнамент огромных парков. Классическим примером такой композиции стал Версаль — загородная резиденция Людовика XIV, спланированная величайшим мастером садово-паркового искусства Андре Ленотром (1613—1700). Геометрически строгий рисунок планировки построен на сочетании осевых перспектив (трех разбегающихся в разные стороны планировочных лучей, центральный из которых — дорога на Париж) и водной глади огромного крестообразного канала.
Позднее идея композиционного решения Версаля будет применяться и развиваться в дворцово-парковых ансамблях других стран.
Что касается городских пространств, то эту проблему французские архитекторы XVII в., как правило, не затрагивали. Они связывали размеры площадей и высоту зданий с их функциональным назначением, таким образом демонстрируя раздельное понимание плана города и фасадов зданий.
Но уже в первой половине XVIII в. во французском градостроительном мышлении произошли значительные изменения. Архитекторам этого периода пришлось решать более скромные задачи, связанные с поисками оптимального варианта жилого дома и его непосредственного окружения, нежели их предшественникам, занимавшимся планированием городов-крепостей или огромных королевских парков. Иначе говоря, градостроительство из планиметрического (геометрически абстрактного) искусства XVII в. стало постепенно превращаться в конкретное объемно-пространственное творчество.
Этому изменению способствовали как рост городов, в частности Парижа, так и знакомство французских архитекторов с градостроительным искусством барочного Рима.
Развитие объемно-пространственного мышления во французском градостроительстве нашло свое яркое отражение в замечательном графическом документе — аксонометрическом плане Парижа 1739 г., получившем впоследствии название плана Тюрго-Бретеза, который свидетельствует прежде всего о двух явлениях в градостроительстве Франции этого времени: во-первых, жилая застройка состояла из богатых просторных усадеб и, во-вторых, в структуре города большое значение стали придавать парадным площадям.
Для этого периода французского градостроительства характерно то обстоятельство, что многие теоретики архитектуры своими трудами способствовали переносу внимания с планировки города на решение его пространственной среды.
М.А. Ложье (1713—1769) рассматривал городские улицы и площади как самостоятельную архитектурную тему и впервые для своего времени сосредоточил внимание на проблеме силуэта города. М.А. Ложье также впервые упомянул о понятии внутриквартального пространства.
Автор многих архитектурных фантазий К.Н. Леду (1736—1806) предвидел архитектуру грядущих промышленных городов и поселков. Он автор проекта «идеального промышленного города Шо в юго-восточной части Франции, где были расположены солеварни. Город начал строиться в 1774 г., но не был завершен. Он имел классическую радиально-кольцевую планировку: в центре располагались мастерские и дом директора, вокруг — жилые дома рабочих, разделенные радиальными улицами-бульварами.
В теоретических трудах П. Патта (1723—1814) можно найти сочетание художественных проблем города с задачами, направленными на его благоустройство: это расширение улиц и площадей, их мощение и освещение, водоснабжение и канализация сточных вод, перемещение в пригород кладбищ и многое другое.
Патт писал, что в городах «… до настоящего времени все посвящалось идее возвеличивания и великолепию, тогда как никогда не делалось усилий, чтобы сохранить жизнь горожан, их здоровье, их благополучие и чтобы обеспечить чистоту воздуха их жилищам». Он считал, что главное в планировочном искусстве заключается не в прямизне улиц, а в том, чтобы они связывали отдельные районы города друг с другом, а также с торговыми и общественными центрами города. В его грудах содержится также целый ряд ценных рассуждений по вопросам городских пространств, архитектуре жилых и общественных зданий.
«В городе видят обычно сооружения из камня, тогда как в нем нужно видеть философское произведение», — писал П. Патт. Эти взгляды выводят П. Патта в один ряд с выдающимися урбанистами эпохи Французского Просвещения.
Гуманистические идеи и профессиональные замыслы, которые вынашивались наиболее прогрессивными теоретиками и архитекторами-практиками предреволюционного периода, стали реальными после Великой французской революции (1789—1794). В условиях обновляющегося общества удалось создать широкую программу по благоустройству Парижа — так называемый «План Комиссии художников», который включал в себя многие теоретические и проектные предложения предшествующего периода [51].
Этот план не был реализован в XVIII в., однако послужил программным документом реконструктивных работ в Париже в XIX в. и оказал большое влияние на западноевропейское градостроительство в целом. Это объясняется прогрессивным характером работ, предусмотренных в «Плане Комиссии художников» и нацеленных на реконструкцию и благоустройство городов, что впоследствии получило название «утилитарного» направления в градостроительстве. Подобное название вполне оправданно, если вспомнить, какие мероприятия по улучшению городской среды проводились в то время: очистка Сены и укрепление ее берегов, устройство тротуаров и канализационных стоков, расчистка от ветхой застройки острова Сите, расположенного в центре Парижа, а также водоснабжение, освещение, замощение улиц и даже устройство фонтанов. Рядом с «утилитарным» строительством в начале XIX в. расцветало и «репрезентативное»: по желанию Наполеона Париж превращался в столицу огромной империи. Здесь стали строить триумфальные арки, колонны, дворцы и храмы. Их строгие и величественные формы, будучи результатом обращения к античной архитектуре Древней Греции и Древнего Рима, определили направление зрелого классицизма — стиль ампир. С ним связаны наиболее значительные градостроительные концепции и их реализация в натуре.
Реальный вклад в развитие градостроительной теории и практики XIX в. внесли в 50—70-х годах главный архитектор Парижа Адольф Альфан и префект департамента Сены барон Ж.-Э. Осман, создав большую ось Парижа. Большая ось — это система открытых пространств, которые пролегли в теле города (чаще всего за счет пробивки сквозь исторические кварталы) от заставы
Звезды (ныне площади де Голля) через Тюильрийский дворец и парк, площадь Согласия и Елисейские поля к площадям Бастилии и Нации.
Композиция открытых городских пространств. система архитектурно оформленных панировочных узлов и связей улиц и площадей становятся главными факторами всей планировки города, определяющими не только его удобное функционирование (ось и кольцевые магистрали соединяли между собой железнодорожные вокзалы), но и его обновленное архитектурное лицо. Четкость геометрического рисунка увязанных в единое целое улиц и площадей на долгие годы (вплоть до нашего века) станет критерием оценки совершенства городского плана. Многим городам мира — и большим, и совсем малым — предстоит в XIX и даже в XX вв. испытать на себе влияние классического парижского образца.
Этот подход к реконструкции больших городов, который ставил во главу угла проблему транспортных коммуникаций, в истории градостроительства получил название «османизм». При этом решающее значение приобретают улицы, а не кварталы и жилые районы с их жилищно-бытовыми, общественными и культурными связями.
Если «османисты», прокладывая магистрали, не считались с исторически сложившейся городской средой, то австрийские архитекторы при реконструкции центра Вены исходили из принципа архитектурно-стилистической и, что особенно ценно, планировочной преемственности. Если в Риме барочные сооружения вполне уживались с античными памятниками, образуя органически спаянный стилистический симбиоз, то в Австрии барокко столь же органически слилось со средневековой готической архитектурой.
При генеральной реконструкции центра Вены в конце 1850-х годов на месте старых городских укреплений возводилась новая кольцевая магистраль Рингшграссе, которую застраивали административными и общественными зданиями. Магистраль была превращена в музей архитектурных стилей.
Критикуя и анализируя застройку Рингштрассе в Вене, архитектор и теоретик искусства Камилло Зитте (1843—1903), посвятивший свои исследования в основном архитектонике городских пространств, говорил, что архитектуру, выполненную в различных стилях, можно примирить посредством единой пространственной композиции. При этом он исходил из архитектурно-пространственной концепции, сформировавшейся еще в эпоху барокко (середина XVIII в.) и базировавшейся на принципах архитектоники, иерархии и порядка, которые одинаково свойственны как самим архитектурным сооружениям, так и городским пространствам. Основываясь на этом, Зитте считал, что создание перед каждым общественным зданием на Рингштрассе замкнутого пространства, решенного в соответствующем стиле, давало бы целостную картину при единовременном зрительном восприятии, то есть картину, которая сменялась бы новой при посещении следующей замкнутой площади. Каждая площадь имела бы свои характер и стиль, и общее впечатление от венского центра слагалось бы из ряда законченных городских интерьеров.
Предложения К. Зитте не были реализованы, но в своих теоретических трудах он сумел подытожить многовековое развитие архитектурно-пространственной композиции градостроительства (соразмерность рядовых сооружений и городских пространств человеческому масштабу, живописность архитектурных сооружений и пространств, обилие скульптуры и декоративного убранства, что придает окружающей среде благоприятный характер)
В России в 1737 г. была создана Комиссия о Санкт-Петербургском строении, где ведущим лицом был П. Еропкин, талантливый зодчий, хорошо знакомый с европейской архитектурной практикой. Комиссия создала проект дальнейшего развития города, по которому Петербург впервые рассматривался как огромное архитектурно-пространственное целое. Была тщательно разработана архитектурная ткань города. Каждый район имел свою композицию из прямых улиц, ориентированных на шпили церквей. Уделялось большое внимание трем «публичным» элементам города: монументальным постройкам различного назначения, пространствам, на которых они находятся, и городскому благоустройству
Москва первой половины XVIII в. представляла огромный старый город с окрестными монастырями-крепостями, быстрорастущими селами. Основные части города, окруженные стенами, — Кремль, Китай-город, Белый город, Земляной город — уже не вмещали растущего населения. Город в основном состоял из деревянных построек, даже улицы были выложены деревом. Отсюда частые пожары, уничтожавшие улицы, кварталы, а иногда и целые районы.
С начала XVIII в. в Москве предпринята попытка благоустроить пустующие в городе пространства. Издается указ «строить на погорелых местах только каменные здания». Разрабатывается «Инструкция полицмейстерской канцелярии» Москвы, по которой жилые постройки предполагалось выстраивать по красной линии, ширина улиц и переулков подверглась регламентации, директивно насаждалась брандмауэрная застройка -— смыкание каменных домов вдоль улиц с каменными домами соседей. Не обошлось без определения типа ворот, высоты ограды; улицы предлагалось мостить камнем.
В 1762 г. была создана Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы. Это время было исключительным периодом в развитии русского градостроительства: сотни губернских и уездных центров, крепостей, портов и промышленных поселений получили новую регулярную планировку. Выделялось законодательным порядком основное ядро: собственно город, предместье и так называемый выгон —- незастроенная, но принадлежащая городу земля. Улучшалась дорожная сеть, зарождалось новое отношение к архитектурному пространству крупных трактов, на которых лучшими зодчими строились почтовые дворы, мосты и т.д.
В целом во второй половине XVIII и первой половине XIX в. в России изменилась вся система городских поселений. Было перепланировано и основано заново более 500 городов [52]. Зародилась и отечественная теория градостроительства, превратившаяся к середине XIX в. в самостоятельную науку о городе.
Таким образом, к концу XIX в. почти во всех столицах и многих крупных городах Европы производились дорогостоящие реконструкции их центральных частей. На смену плотно застроенной, хаотической радиальной сетке улиц приходила регулярная планировка. Она отличалась от более простой гипподамовой сетки ценными преимуществами: 1) планиметрическим началом французского градостроительства; 2) объемно-пространственной трактовкой улиц и площадей барочной Италии; 3) отношением английских архитекторов к городу как к окружающей человека среде.