НОВАЯ ИДЕЯ: ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВО В ПРОСТРАНСТВЕ —

Говоря о пространственной архитектуре в применении к будущему, мы в известной мере допускаем неточность, ибо архитектура всегда была пространственной, во всяком случае с того момента, как человек, покинув пещеры и подземные убежища, начал сооружать для себя шалаши из ветвей и сложенные из камня хижины. С тех пор как люди для защиты от хищных зверей поставили шалаши на столбы, а каменное жилище стало многоэтажным, пространственная архитектура пережила эпохи блестящего расцвета (достаточно вспомнить вавилонские зиккураты, башни Сан-Джиминиано, небоскребы Нью-Йорка). Таким образом, новаторским является не само понятие «пространственная архитектура», а градостроительство в пространстве.

Небоскреб принадлежит к типичным сооружениям XX века, возведенным человеком, который мыслил категориями XIX века. В самом деле, разве не бессмысленно, что в Нью-Йорке, прежде чем попасть с 30-го этажа одного здания на 40-й этаж другого здания, приходится сначала спуститься на первый этаж, пересечь одну или несколько улиц, запруженных автомашинами и пешеходами, и затем снова подняться вверх, к тому же пользуясь средствами вертикального транспорта (лифтом)?! Архитектор, построивший в Венеции мост Вздохов и соединивший два здания, был гораздо смелее в своем решении. Архитектура небоскребов, безусловно, пространственная, однако это архитектура замкнутого в себе объема. Только раскрыв объемы и связав между собой несколько небоскребов, мы сможем говорить о том, что положено начало градостроительству в пространстве.

Таков был замысел Бернара Зерфюсса, запроектировавшего 64-этажный небоскреб в районе площади Обороны в Париже. Он представляет собой вертикальную транспортную магистраль высотой 250 метров, которая связана с пятью площадками, расположенными через 40 метров друг от друга таким образом, что они составляют как бы «площади в воздухе» (каждая из них предназначена для четырех зданий).

Это полностью соответствует пожеланиям Робера Ле Риколе. высказанным несколько лет назад: «Лично я не занимаюсь проблемами градостроительства, однако мне хотелось бы усложнить задачу градостроителей. Они говорят: «Улица превратилась в бессмыслицу. Ею больше нельзя пользоваться». Прекрасно, так превратим улицу в единое здание! Надо представлять себе улицу в виде одного здания. При достаточно плотном использовании в нем можно разместить миллион человек. Не думаю, чтобы это было окончательным решением, но вопрос необходимо поставить. Поскольку горизонтальная улица стала непригодной, сделаем ее вертикальной. Пусть здания более не будут самостоятельными, свяжем их между собой. Надо покончить с представлением об отдельно стоящем здании. Градостроительство должно заниматься сочетанием зданий, а не каждым отдельным домом. Технические средства, которыми мы сейчас располагаем, позволяют осуществлять то, что еще вчера казалось утопией».

Ошибка Ле Корбюзье

Такое заявление находится в полном противоречии с архитектурой и градостроительством, широко распространенными сейчас и отвечающими понятиям, которые , мы унаследовали от Афинской хартии. Достоинство Афинской хартии заключается в том, что она заставила специалистов заново продумать проблему города, но вместе с тем она же привела к настойчивым попыткам уничтожить город. Румынский архитектор Мартин Пин- чис по этому поводу писал; «Город будущего неминуемо должен был превратиться в ряд рассредоточенных в сельской местности деревень, жители которых ведут ограниченный узкими местными интересами образ жизни».

Как известно, Афинская хартия привела к созданию крупных жилых комплексов («Большие ансамбли») в виде разобщенных коробок в окружении зеленых насаждений. Они представляют собой карикатуру на город будущего, вернее, половинчатое решение проблемы — это и не город и не село. Цитируем Мартина Пинчиса дальше: «Город — это не сельская местность с рассредоточение поставленными жилыми зданиями. Мы не считаем для себя возможным примкнуть к тому направлению, которое во имя так называемой жизни на свежем воздухе» намеревается уничтожить само понятие «город». Необходимо создавать город нового типа — в нем, не нарушая основных и характерных черт нашего представления о городе, могли бы возникнуть новые, отвечающие современной эпохе полюсы сосредоточения людей, которые основаны на принципах, резко порывающих с прошлым»

С такой постановкой вопроса мы полностью согласны. Вместо уничтожения города следует творчески подойти к созданию новых образований, соответствующих стремлениям наших современников к перемене места и установлению новых связей, динамичных, гибких и т. п. К числу тех, кто еще в 1958—1959 годах выдвинул отвечающие этим замыслам предложения, относятся Иона Фридман и Эдуар Альбер.

Доклад Эдуара Альбера, посвященный архитектуре в пространстве (сентябрь 1959 года), послужил знаменательной вехой. Альбер говорил: «Общий обзор главных направлений в градостроительстве свидетельствует о том, что примеры из истррии восточных и западных цивилизаций, будь то планировка Пекина или Версаля, могут воздействовать на нас только в плане эмоциональном. Не может быть и речи о прямом заимствовании. Присущее нам чувство «поэтизации современности» слишком наполнено тревогой и гордостью, чтобы мы могли мириться с существованием в одной только горизонтальной плоскости. Оно влечет нас к овладению всем постоянно расширяющимся пространством. Теперь только трехмерный город, город в пространстве не представляется нам безрассудством». И дальше: «Эволюция в архитектуре (включая Ле Корбюзье) не сказалась на пересмотре ее подлинной проблемы, проблемы структурного построения путем отказа от принципов, которыми руководствовались еще в Древнем Египте. До сих пор господствуют масса, тяжесть, которые более несовместимы с сегодняшним городом, форменным муравейником… Только современные конструкции легких каркасов смогут дать новое направление поискам архитектурной выразительности».

Кошмар «больших чисел»

Каким же мыслит себе Альбер построение такого города в пространстве? Он утверждает: «То будут правильно расставленные высокие каркасные конструкции с пространственными ветровыми связями. Конструктивная система будет создана таким образом, чтобы можно было соединить между собой уровни перекрытий на различных отметках, на которых будут расположены объемы (обеспечив их механическими транспортными линиями, играющими роль улиц, которые связаны с поднятыми над землей площадками — городскими площадями и площадками-стоянками). Крупные жилые комплексы, сооруженные по такой системе, займут всего 5% земной поверхности, необходимой для их возведения по существующей схеме. Париж, сокращенный по занимаемой им территории в двадцать раз, будет вполне терпимым, тем более что все перемещения по поверхности земли подвергнутся решительным ограничениям».

Вместо того чтобы рассредоточивать селитебные территории в сельской местности, как это делают сейчас, следует сократить территорию городской застройки за счет перенесения ее в надземное пространство с помощью искусственных уровней. Еще в Древнем Вавилоне, которому также пришлось столкнуться с проблемой чрезмерной перенаселенности, нашли решение в виде висячих садов.

Все последние конгрессы, посвященные вопросам градостроительства, проходили под знаком охватившего мир кошмара «больших чисел». Сейчас на земле живет 3 миллиарда человек. Половина из «их вовсе лишена крова или живет в столь примитивных условиях, с которыми скоро нельзя будет мириться. Подсчитано, что, для того чтобы предоставить каждому из 3 миллиардов человек автомобиль, все существующие ныне автозаводы должны будут работать непрерывно на протяжении 300 лет. Каким же образом можно срочно построить жилища для 1,5 миллиардов человек, если индустриализация жилищного строительства до сих пор находится на стадии младенчества?

Проблема численного роста населения усугубляется тем, что на каждого человека требуется все большая площадь. Уже сейчас современные общедоступные квартиры в основном ругают за их тесноту.

«В 1975 или 2000 году каждый человек будет занимать фантастическую по размерам площадь, учитывая квартиры в городе и за городом, гараж для автомашин, приходящуюся на одного человека площадь дорожной сети и номер гостиницы в отпускное время»,— пишет Жан Фурастье.

Прогнозы статистиков о будущей численности населения земного шара резко отличаются друг от друга. Одни, например, определяют ее в 25 миллиардов человек в 2026 году; другие называют цифру в б или 6,5 миллиарда в 2000 году (т. е. через одно лишь поколение). В настоящее время численность населения удваивается за сорок лет. Если так будет продолжаться и впредь, то через 400 лет на Земле будет жить 3000 миллиардов человек. По мнению Фрица Бааде, население нашей планеты в течение 200—300 лет стабилизируется на уровне 30—38 миллиардов человек.

Раньше опасались увеличения численности населения в связи с проблемой питания. Сейчас эти опасения отброшены. Еще в начале текущего столетия знаменитый русский ученый Д. И. Менделеев считал, что земля может прокормить 10 миллиардов человек. Его соотечественник С. И. Вольфкович утверждает, что с точки зрения продуктов питания вообще не существует пределов для роста населения. И действительно, продуктивность сельского хозяйства может быть увеличена в 7—8 раз за счет применения минеральных и органических удобрений и в 12—14 раз — за счет увеличения площадей обрабатываемых земель. Стимуляторы роста уже сейчас позволяют снимать по два урожая картофеля в год.

В Европе и Азии население достаточно многочисленное, зато на трех остальных континентах плотность населения значительно меньше. В Австралии, например, на 1 квадратный километр приходится всего 2 человека; считают, что население Океании к 2000 году будет составлять 27—29 миллионов человек, или 4 человека на 1 квадратный километр. По переписи 1960 года, в Южной Америке проживал 131 миллион, а в Африке 225 миллионов жителей, т. е. в обоих случаях приходилось по 7 человек на 1 квадратный километр. В том же году на Яве плотность населения составляла 400 человек на 1 квадратный километр. Несомненно, в будущем население земного шара будет распределено равномернее.

По материалам ООН, использовавшим статистические прогнозы Войтинского, народонаселение земного шара при сохранении существующих темпов роста через 1200 лет достигнет 705 миллиардов человек . Продолжая создавать «города-сады» с рассредоточенной застройкой домами-коробками, нельзя обеспечить кровом такое множество людей. В этой связи Иона Фридман занялся крайне интересными подсчетами. Установив, что общая площадь суши составляет 149 миллионов квадратных километров, он определил, что всего 45% этой площади, т. е. 70 миллионов квадратных километров, по климатическим условиям пригодны для жизни. Кроме того, более половины из них представляют собой неудобные для застройки местности, например из-за слишком резкого рельефа. Таким образом, под застройку остается всего 28 миллионов квадратных километров. Градостроительство в надземном пространстве дает возможность увеличить площадь используемых для застройки территорий в 3,5 раза. Если считать, что при этом плотность населения на 1 квадратный километр используемой земной поверхности составит 35 000 человек, на площади 28 миллионов квадратных километров можно будет расселить 980 миллиардов человек. Итак, использование для расселения людей искусственных уровней опрокидывает самые пессимистические прогнозы на ближайшее тысячелетие. Более того, имеется возможность повысить степень надежности этих расчетов — для этого нужно будет использовать хотя бы часть площади океанов и морей, составляющей 361 миллион квадратных километров. Увеличение используемой под застройку территории в 3,5 раза обеспечит расселение жителей земного шара на много поколений.

Градостроительство в пространстве

Сопоставляя предложения Альбера, Фридмана, Мэймона, Йонаса, Пинчиса и молодого японца Курокава, мы убеждаемся в том, что повсюду в мире развивается движение, ратующее за градостроительство в пространстве; оно пока находится в стадии исканий, однако уже сейчас можно выявить главные его направления. В основе движения лежит конструктивная система, обеспечивающая восприятие пространственно распределенных усилий совместно работающими элементами несущей конструкции. Они дают возможность перекрывать большие площади без промежуточных опор. Начало исследованиям пространственных конструкций положил уже упоминавшийся нами инженер Робер Ле Риколе, и в большинстве случаев их практическое применение основано на его исследованиях и теоретических разработках.

Стефан дю Шато во Франции, Маковский в Англии, Конрад Ваксман и Фрей Отто в Западной Германии, Бакминстер Фуллер в США способствовали значительному расширению области применения пространственных конструкций. Пространственные решетчатые конструкции, использованные Фридманом, основаны на системах, предложенных Ле Риколе и Ваксманом. Николай Шёффер проектирует свою «пространственно-динамическую» башню в содружестве со Стефаном дю Шато. В полых опорах, к которым подвешены объемные элементы, примененные в проектах Поля Мэймона и Артура Куормби, возрождена идея Фуллера, использованная им еще в 1927 году в «Даймекшн- хаузе»; однако это чисто архитектурное средство обрело уже градостроительные качества.

Итак, в основе лежат научно-исследовательские работы в области инженерных конструкций. Вполне возможно, что многие архитекторы не хотят признавать проектов тех, кого они называют «утопистами», именно потому, что инициаторами огромных перемен, порождаемых этими предложениями, были не архитекторы. Это может показаться преувеличением или глупостью. Однако достаточно побывать на собраниях архитекторов, чтобы убедиться в том, что они только и толкуют о защите своих интересов; меньше всего они говорят о том, чтобы стать на защиту архитектуры независимо от того, кто ее создал — кто-либо из среды архитекторов, или инженер, или промышленник. Пьер Ваго, генеральный секретарь Международного союза архитекторов, в статье, опубликованной в журнале «Современная архитектура» (№ 19, март 1965 года), писал: «Поиски ничем не обоснованных форм, столь же усложненных, сколь дорогостоящих, нередко имеют вызывающий характер. Создается впечатление, что в основе этих «исканий» лежит стремление к оригинальничанию любой ценой, желание удивить и поразить. Под предлогом «поисков выразительности» решаются предлагать плоды досужих измышлений. Чтобы избавить людей от однообразия убогих кварталов, застроенных домами с доступными по цене квартирами, такие архитекторы публикуют проекты (причем сами понимают их нереальность), которые лично я не задумываясь отношу к числу чудовищных. Дух абстракционизма и пристрастие ко всему колоссальному в решениях некоторых градостроителей приводят к несоразмерным масштабам, которые ничем нельзя обосновать, разве какими-либо тайными писаниями, доступными только пониманию посвященных».

Любопытно сопоставить эти высказывания Ваго с опубликованным в том же номере журнала заявлением группы венских студентов-архитекторов (на них сильное влияние оказали архитекторы-новаторы, о которых идет речь в настоящей книге):

1. С нашей точки зрения заслуживают внимания те тенденции, которые, как нам кажется, предвосхищают будущее: внесение полной ясности в существующие социологические и философские концепции; создание эмблем и монументов, являющихся подлинным выражением действующих в мире сил; повышение роли подсознательного: чувств, фантазии; концентрация, ведущая к компактной архитектуре; расширение арсенала форм: использование форм органических, выразительных, простых, порожденных восторженностью, архаичных; развитие восприимчивости всех пяти чувств; расширение области охвата проектно-планировочными работами, включая архитектуру подземных, надводных, подводных, пространственных и космических сооружений; упразднение разграничения между изобразительными искусствами и архитектурой.

2. Мы выступаем против некоторых проявляющихся ныне тенденций: против технического рационализма, прагматического функционализма, против приоритета конструкций».

В заключение они приводят имена архитекторов, которые заслуживают того, чтобы принять их творчество за пример,— 10 ведущих архитекторов современности: Бакема, Танге, Рудольф, Аальто, Ван-Эйк, Сааринен, Ле Корбюзье, Утцон, Шарун и Райт; 10 архитекторов будущего: Луис Кан, Йон Иогансен, Солери; проектная группа Кандилис, Вудс и Иосич; Брюс Гофф, Энрико Кастильони, Кикутате, Шульце-Филиц, Иона Фридман, Ганс Голлейн.

Я считаю своим долгом ответить на резкие обвинения, выдвинутые Феликсом Кандела в статье «Архитектура и конструкции»

Как известно, Феликс Кандела принадлежит к числу самых смелых и своеобразных зодчих нашего времени. Однако его в такой степени раздражают искания и исследования в области конструкций, что он решился заявить следующее: «Подлинной

сущностью архитектуры является в известном смысле слова отсутствие оригинальности». В этом заявлении имеется явное противоречие с творчеством самого Кандела, в котором проявилась даже известная мания величия. Это, впрочем, не вызывает во мне протеста, поскольку, по-моему, человек, страдающий манией величия, все-таки предпочтительнее полного ничтожества. Кандела осуждает «лихорадку поисков новых конструкций» и заявляет, что «только бессмысленные и неэффективные конструкции имеют шанс долгое время считаться оригинальными». Он обвиняет инженеров в том, что «они скорее стремятся проявить свои знания на блестящих расчетах конструкций, нежели смело бороться с архитекторами в целях создания логичных конструкций… Они заявляют и доказывают на примерах, что прогресс науки в области строительной техники настолько велик, что сейчас имеется полная возможность осуществить любую конструкцию, как бы бессмысленна она ни была… Однако тот факт, что конструкция рассчитана правильно, еще не является гарантией того, что она хороша».

Высказывание Кандела заслуживает более внимательного рассмотрения. В явном противоречии с принципами функционализма нам говорят о том, что функционально обоснованные формы вовсе не неизбежно хороши. Мы тоже в этом сомневались. Но какое же отношение это имеет к области конструкций, если точный расчет не служит больше их обоснованием? Правда, к концу статьи Кандела переходит на более спокойный тон и признается: «Если мы стремимся к тому, чтобы зодчество не топталось на месте и не закостенело без какой-либо надеж ты на прогресс, необходимо найти людей, которые посвятили бы себя исследованиям в области конструкций и созданию новых, надежных конструктивных форм» .

Другими словами, необходимо, чтобы такие люди, как, например, Ле Риколе, посвятили себя чисто научным исследованиям, а такие инженеры, как Маковский и дю Шато, могли создавать конструкции, которыми архитекторы-провидцы вроде Фридмана, Мэймона или Шёффера воспользовались бы в качестве основы для создания своих «идеальных городов».

Города-конусы

Когда в свое время Бакминстер Фуллер «изобрел» «Дай- мекшн-хауз», он не мог предвидеть тех грандиозных сооружений, которые задумает Поль Мэймон, положив в основу его замечательную полую мачту. В городах-конусах, запроектированных Полем Мэймоном •, диаметр центральной полой железобетонной опоры равен 20 метрам; она используется для размещения лифтов и коллекторов для всех вертикальных коммуникаций. Тросы, закрепленные в опоре, напоминают огромную паутину. К тросам, которые могут быть выполнены из преднапряженногс железобетона, подвешены перекрытия, автоматически получающие предварительное напряжение..Все растянутые элементы выполняются из стали, сжатые — из бетона. К этим тросам могут быть подвешены любые элементы городской застройки. Каждый такой город-конус — это своего рода холм Сен-Мишель с горизонтальными и вертикальными улицами, но холм прозрачный, высотой в 125 метров, рассчитанный на расселение 15—20 тысяч человек. Такие города-конусы могут быть плавучими и связываться подземными автомагистралями. Вспоминается описание, данное Александром Персицем в журнале «Современная архитектура»: «Представьте себе Эйфелеву башню, но не одну, а десять, двадцать и даже больше, образующих своего рода гигантский металлический лес, деревья которого соединены между собой мостами, путепроводами, площадками. Среди этой паутины из тросов ярусами размещены жилища, театры, школы, магазины. Конструкция значительно легче и прозрачнее того, о чем мог только мечтать Эйфель в 1887 году. Во всех ее растянутых элементах использованы тросы; сжатыми элементами, число которых незначительно, являются в основном столбы. Этот город в пространстве сверкает разнообразием цветов использованных материалов; разнообразны и легки формы его элементов». Принцип полой несущей мачты использует также англичанин Артур Куормби; мачта служит вертикальной транспортной магистралью и предназначена для подвески индивидуальных жилых домов из пластмасс. Все в целом представляет собой нечто вроде дерева, плодами которого являются трехкомнатные жилые дома.

Древовидное сооружение Эдуара Альбера

Разрабатывая проект архитектурной композиции напротив моста Альма в Париже, Эдуар Альбер также вдохновлялся образом дерева . Он кстати, и назвал задуманное им сооружение «древовидным». К сожалению, не исключено, что эта архитектурная композиция, равно как и проект расчлененного небоскреба Зерфюсса, не будет осуществлена, во всяком случае на намеченном участке.

В запроектированном Альбером пространственном сооружении предусмотрено 22 жилых объема, подвешенных к опорам высотой 120 метров. Опоры выполнены из стальных труб диаметром 40 сантиметров в основании и 20 сантиметров в вершине. Эдуар Альбер принадлежит к числу специалистов в области использования трубчатых конструкций (он построил небоскреб Крулебарб в Париже и здание Эр-Франс в Орли) и не знает соперников в легкости проектируемых сооружений. В данном случае можно говорить о почти полной «дематериализации» сооружения, поскольку свободные пространства между подвешенными жилыми объемами составляют 0,9 условного объема сооружения по внешнему обводу. Нижняя часть сооружения состоит из 20 трубчатых стальных опор и 5 шахт для лифтов и вертикальных коммуникаций. Отметка пола нижнего из подвешенных жилых объемов поднята на высоту 19 метров, что отвечает максимальной высоте основной застройки Парижа. Подвешенные жилые объемы имеют размеры 18x9x9 метров (400 квадратных метров жилой площади). Жилые объемы с тонкими скорлупами внешних ограждений могут быть ориентированы по странам света любым из четырех возможных способов; благодаря этому они могут располагаться не просто друг над другом, а взаимно поворачиваться по спирали. На плоском покрытии каждого подвешенного жилого объема предусматривается разбивка сада; на нижних плоскостях — декоративная облицовка из бронзы и зеркал.

Снизу это сооружение, задуманное как некая кинетическая архитектурно-зрелищная композиция, создавало бы феерическое зрелище огромного дерева в окружении отражающих свет зеркал.

Выше мы указывали, что одним из основных творцов пространственных конструкций следует считать Робера Ле Риколе. Уместно поэтому уделить внимание этому великому «незнакомцу» современного зодчества.

Робер Ле Риколе

Ле Риколе родился в Вандее в 1894 году. По окончании первой мировой войны 1914—1918 годов работал инженером; в 1922 году ряд его предложений в области машиностроения был запатентован. С этого времени он заинтересовался вопросами строительных конструкций и был потрясен косностью методов возведения остова зданий. XIX век характеризовался изумительным прогрессом в методах строительства, но с тех пор дело практически не продвинулось. Для самых разнообразных областей традиционного строительства Ле Риколе предложил новые очень легкие конструктивные элементы, обладающие большой жесткостью. Его патенты, относящиеся к «сложным профилям из листового металла», получили широкое применение в авиации. Немецкая фирма «Юнкере» использовала их в конструкции своих транспортных самолетов даже без консультаций с Ле Риколе.

Работы Ле Риколе не привлекли к себе внимания широкой публики по простой причине — их названия мало что говорили неспециалистам. (Например, «Приложение положений Декарта к количественному исследованию пространства» или «К вопросу о расчете напряжений и деформаций при плоском изгибе решетки с шестиугольными ячейками»; «Сложные профили из листового металла и их использование в легких металлических конструкциях».) Последнее сообщение, относящееся к 1935 году и сделанное им в Обществе гражданских инженеров, могло найти применение не только в строительстве плоских или изогнутых стен, но и при изготовлении труб, прочность которых повышалась благодаря предварительному их напряжению путем приложения давления изнутри. Принцип «сложных профилей из листового металла» Риколе распространил и на деревянные конструкции.

Увлекшись своими исследованиями, Ле Риколе в 1943 году отказался от поста директора фирмы «Жидкий воздух» в Нанте и открыл консультационное бюро, ставящее целью практическое применение в строительстве предложенных им конструктивных методов, названных «системой Аплекс».

Как легко убедиться из сказанного, до того времени его исследования были чисто теоретическими. После войны французское железнодорожное ведомство предоставило Риколе возможность применить их в строительстве, а Министерство финансов поручило ему строительство ангара в Камеруне. По заданию Министерства строительства он создал в 1950 году несущую каркасную конструкцию павильона Выставки домоводства в Париже.

Конечно, по сравнению с тем переворотом в архитектуре, который произвели его «пространственные конструкции» , это были весьма жалкие задания. Разочарованный Ле Риколе в следующем, 1951 году принял предложение американского университета в Урбане возглавить лабораторию.

После Урбаны он обосновался в Пенсильванском университете в Филадельфии, где при Институте изящных искусств начал читать курс «Архитектурные конструкции». Здесь же он подготовил большое число молодых архитекторов, которых познакомил с элементарными основами органической и конструктивно обоснованной композиции. Он стремился доказать, что «архитектура является научно обоснованным сочетанием пространств и форм, подчиненным функциональным требованиям и условиям местоположения». При этом следует привлечь все правила топологии и выявить полное соответствие природных форм математическим законам (с этой целью Риколе проводил интересные опыты с мыльными пузырями). С каждым годом его курс получал все более широкую известность. Ле Риколе приглашали для чтения лекций в другие американские университеты. Его работы получили высокую оценку советских ученых.

Монтаж конструкций (во всяком случае, известных нам), состоящих из множества одинаковых нормализованных элементов заводского изготовления, осуществляется легко и быстро. К числу самых известных сооружений относятся ангар, построенный Ваксманом в 1946 году, и разнообразные геодезические купола Фуллера. Маковский и Ле Риколе немало потрудились для того, чтобы внести ясность в практику строительства и теоретические основы этих сооружений, которые, бесспорно, получат в дальнейшем самое широкое применение».

В Пенсильванском университете широкой известностью пользовались также лекции профессора Луиса Кана, которого Ле Риколе назвал надеждой архитектуры.

Луис Кан родился в 1901 году, но в шестьдесят лет его знали лишь в связи с построенным им лабораторным корпусом Пенсильванского университета. Всю свою жизнь он посвятил научной и педагогической деятельности.

Увлеченный еще с 1930 года творчеством Ле Корбюзье, а затем Бакминстера Фуллера, с которым он сотрудничал в Йельском университете, Луис Кан получил первый заказ лишь в 1945 году. В 1949 году он построил здание Музея современного искусства в Йеле, которое привлекло к нему внимание. Но только после того как в 1958 году он построил корпус научноисследовательских лабораторий, в котором стремился совместить, казалось бы, противоречивые стилевые особенности творчества Райта, Мис ван дер Роэ и Ле Корбюзье, Луис Кан занял совершенно особое положение среди американских архитекторов. Именно ему, как, впрочем, и Полю Рудольфу и Филиппу Джонсону, мы обязаны переходом американской архитектуры от принципов Баухауза к архитектуре массивной, вдохновленной средневековыми замками-крепостями. Нас, однако, интересует Луис Кан не как ретроспективист, поклонник башен Сан-Джи- миниано и Каркассона, а как автор проекта Сити-Тауэра — сооружения с использованием пространственных конструкций.

Сити-Тауэр является смелым воплощением теоретических положений Фуллера, Ле Риколе и Конрада Ваксмана. Благодаря этому проекту Луис Кан влился в первые ряды борцов за градостроительство в пространстве.

Начало этому новому архитектурному направлению было положено в 1925 году работами Ле Риколе и Бакминстера Фуллера; теоретическая же разработка по-настоящему началась с 1957 года в «Группе мобильной архитектуры», в состав которой в первую очередь входили архитекторы, интересующиеся пространственными конструкциями. В течение десяти лет были опубликованы многочисленные проекты, решенные в этом духе. Вопросы градостроительства в пространстве, которыми ранее занимались только отдельные лица, приобрели поистине международное значение; можно от них отмахнуться, можно насмехаться над ними, недооценивать их значение, но игнорировать их уже нельзя.

Для того чтобы конкретизировать это явление и искания архитектуры после Ле Корбюзье, была создана Международная группа передовых архитекторов (GIAP) Она опубликовала свое первое программное заявление в Париже в мае 1965 года за подписями Ионы Фридмана, Вальтера Йонаса, Поля Мэймона, Жоржа Патрикса, Мишеля Рагона, Йонеля Шейна и Николая Шёффера.

В заявлении говорится:

«Демографический взрыв, поразительные темпы научно-технического прогресса, все большее обобществление времени, пространства и искусства, растущее значение досуга, огромная роль факторов времени и скорости в проблемах связей и общения— все это привело к нарушению традиционной структуры общества. Наши города, вся территория страны более не отвечают происшедшим переменам. Необходимо предвидеть будущее и организованно идти ему навстречу, дабы не стать его жертвой.

Группа GIAP ставит своей задачей объединить инженеров, художников, социологов и специалистов различных областей, ищущих новые градостроительные и архитектурные решения. Она стремится стать связующим звеном между исследователями всех стран, даже если они защищают противоположные точки зрения; она не придерживается в настоящее время какой-либо определенной доктрины и стремится только к созданию прогрессивной, передовой архитектуры. Ее лозунг — борьба против ретроспективизма».

Свою первую выставку группа GIAP приурочила к VIII Всемирному конгрессу Международного союза архитекторов. Она открылась 3 июля 1965 года в здании Управления промышленного объединения Сен-Гобен в Нейи. На выставке, названной «Двенадцать городов будущего», были представлены следующие работы: «Пространственный город» Шульце-Филица и «Город в Рурской области» Вернера Рунау (Западная Германия); «Рассредоточенный город» Хильберзаймера и «Столичный линейный город» Малькольмсона (США); «Метаболический город» Курокава и «Город на море» Танге (Япония); «Город-воронка» Йонаса (Швейцария); «Город-Х» Биро и Фернье, «Пространственный город» Фридмана, «Подвешенные города» Мэймона, «Кибернетический город» Шёффера и «Город, поднятый на воздух» Секеля (Франция). В 1966 году помимо упомянутых выше основателей группы в ее работе принимали активное участие многие градостроители, архитекторы и инженеры, в том числе Шанеак, Стефан дю Ша- то, Деринг, Хаузерманн, Артур Куормби, Эдуар Утуджян и др. Президентом GIAP избран Мишель Рагон, генеральным секретарем — Жорж Патрике.

Архитектура должна покончить с «распластанностью»

Разнообразные предложения, касающиеся градостроительства в пространстве, можно классифицировать по явно выражен Единая модульная система, состоящая из элементов заводского изготовления и способная развиваться в трех измерениях.

Так, предложения Ионы Фридмана, Шульце-Филица, Рунау и в какой-то мере Курокава ориентируются на использование пространственных инженерных конструкций. К другой группе можно отнести предложения Поля Мэймона, Фрейя Отто, Дана Джиуреско и Шанеака, ориентирующихся на использование принципов висячих мостов. Третью группу составляют предложения, в которых проявились стремления к созданию новых форм. Сюда относятся «Город-воронка» Вальтера Йонаса, «Город-Х» Биро и Фернье, «Тотальный город» Жан-Клода Бернара, «Кибернетический город» Николая Шёффера и «Ядерный город» Вентурелли.

Многоярусный город Ионы Фридмана

Иона Фридман принадлежит к числу наиболее активных деятелей передовой архитектуры. С 1958 года он разрабатывает революционную тему пространственной и мобильной урбанизации. (В дальнейшем мы еще вернемся к анализу его представлений о мобильности жилища и рассмотрим его теоретический труд «Мобильная архитектура».) Основав в том же году группу «Мобильная архитектура», Фридман во многом способствовал развитию направления в архитектуре, использовавшего пространственные конструкции.

Вначале он исходил из принципа поднятых над землей крупных пространственных блоков на широко расставленных опорах. По его словам, они практически являются пространственными многоярусными мостами с числом этажей от 6 до 20. Расстояние между устоями, в которых размещены лифты, лестницы и вертикальные коммуникации, обслуживающие встроенные в конструкцию моста жилища, составит 25—65 метров.

«Пролетные строения таких многоярусных мостов,— писал Фридман,— решены в основном в виде балочных пространственных конструкций; все изгибающие и срезывающие усилия воспринимаются совместной работой элементов конструкции. Опертые на устои пространственные блоки работают как гигантские балки; они состоят из трехгранных конструктивных элементов, соединенных на сварке.

Свободные пространства между стержнями решетки используются для размещения жилых ячеек (включающих общие комнаты и спальни) размером 6X6 метров. Такой модульный размер положен в основу решения различных типов квартир, размещаемых в покоящихся на устоях многоярусных пространственных блоках. Планировка и организация пространственного блока могут быть приняты в соответствии с пожеланиями жильцов. Подчинение всего конструкционного построения принятому модульному размеру допускает вариантную и гибкую планировку различных по размеру квартир.

Первый этаж блока поднят примерно на 12 метров над уровнем земли. Тем самым он освобождает поверхность земли для любого использования: для транспорта и для стоянок автомобилей, для общественных сооружений, парков и т. п.

Главными преимуществами предлагаемой системы являются: низкий процент застройки самой территории; невысокая стоимость несущих конструкций, восьмикратная статическая устойчивость по сравнению с сооружениями, построенными традиционными средствами, а следовательно, и большая надежность при строительстве в сейсмических районах (встроенные в поднятые над землей пространственные блоки объемы почти не подвергаются деформации).

Масштабы такого рода сооружений, значительно превышающие масштабы строящихся в настоящее время зданий, приближаются к масштабам целых кварталов. Такие крупные каркасные сооружения могут привести нас к градостроительству в пространстве, т. е. к градостроительству с использованием различных и независимых друг от друга уровней».

От таких поднятых на опорах пространственных блоков, от «кварталов в пространстве» Фридман перешел к значительно более протяженными «агломерац